Реки Братского района

Ангарские пороги около Братска

Журавлиная грудь – скалистый правый берег Падунского сужения.
Местные старожилы рассказывают, что однажды, в давнюю пору, стая журавлей попала в сильную, шквальную пургу. Стая не смогла отвернуть, налетела на скалу и погибла. От этого печального случая предположительно и возникло название правобережной скалы.

Падунский порог – порог на Ангаре
Слово падун от глагола падать, в Сибири означает «водопад», «порог» или «крутой перекат на реке». Этот термин перешел в собственное название самого большого, сурового и бурного порога. 

Название это дано порогу еще русскими землепроходцами в XVII веке. Так, Максим Перфильев писал: «А третий порог Падун блиско под братскими улусами … круто добре, и подыматца на него, что на гору». Здесь на коротком расстоянии значительное падение воды, русло реки сужено до 800 м и дно сложено из массивных кристаллических пород. Все эти особенности участка порога явились благоприятными условиями для сооружения плотины крупнейшей в мире гидростанции – Братской ГЭС. В настоящее время участок Падунского сужения и Падунского порога стал самым глубоким местом Братского моря.
Вблизи Падунского порога в 1631 году был построен первый Братский (т.е. Бурятский) острог. В 1654 году возник второй острог с тем же названием уже на том месте, где Братск находился до образования Братского моря. Раньше у Падунского порога было расположено маленькое старинное селение Падун.
Вот как описывает Падунский порог В.М. Рудых:
«Среди нескольких названий разных мест падунской окрестности прошлого времени: одни названия происходят от аборигенов – бурят и эвенков, другие от землепроходцев – русских казаков, служилых и беглых. Удивляет одно: почему самое заглавное здешнее место - Падунский порог получил и сохранил русское название. Конечно, имелось у него аборигенское название, но оно не сохранилось. Почему? Это пока нам неизвестно.
Падунский порог название получил от русского слова «падать». И действительно, среди ангарских порогов этот великан наиболее крут, своенравен, величав с огромной силой переливающейся водной массы. Река Ангара здесь па расстоянии километра круто падала, образуя ступень падения в 6,2 метра.
На подходе к Падунскому порогу, Ангара разливалась вширь от берега до берега до четырех километров, образуя обширное плесо с целым рядом островов разных размеров и проток между ними. Далеко не всем было понятно, где проходило главное русло реки – фарватер.
От границы островов, вниз по течению река постепенно сужалась, ускоряла течение, попадала на скалистое дно порога и с грохотом, и шумом перекатывалась через огромные глыбы диабазовых камней, выступающих тут и там на поверхность, поблескивающей зеленоватой лысиной.
Порог был неукротим, ходил ходуном, бешено плескался, поглощая своим ревом все звуки ближней таежной окрестности. Люди не переставали удивляться: почему в таком неподходящем месте приживались тут поколения ангарцев, построив село Падун. Ответ дается один – это была лоцманская гавань, обеспечивающая проводку судов через порог.
Старожил Падуна Дмитрий Павлович Дубровин, который недавно отметил свое восьмидесятилетие, познав и изучив повадки Падуна, рассказывал мне:
- У Падунского порога были секреты. Почти пятьдесят лет моей жизни связаны с Падуном. Наши мужики знают, что возле правого берега находилась омут-яма. Жуть как здесь металась Ангара. Никто не смог измерить глубину этой ямы. Веревка или трос с грузом вертело так, что невозможно было опуститься на дно. Это место никогда не замерзало, да и гам порог не всегда покрывался льдом. А ведь холода зимой были не такие, как теперь. Сорок, пятьдесят градусов – это норма.
Порог имел длину около километра. Минуя порог, Ангара, словно гигантская торпеда, влетала в Падунское сужение, достигая скорости до пяти метров в секунду. Стиснутая скалами, вода стремительным потоком неслась по коридору расщелины, имеющей ширину от 800 до 1000 метров. При этом наибольший расход воды наблюдался 5-6 июля 1952 года и составлял 13400 кубометров в секунду. В четыре раза сжималась Ангара в этом сужении по сравнению с размерами допорожного течения.
Скалы, образуя сужение, распространялись но течению реки почти на четыре километра. Они поднимались над уровнем реки на 70-80 метров. Скалистые берега носят оригинальные названия. Правый – Журавлиная грудь. Левый – Пурсей, в него врезается падь Турока.
Падун! Каким могучим и прекрасным он был! Сколько поколений людей восхищалось и восторгалось им, сколько потребовал он от советских строителей усилий, чтобы укротить его, поставив его исполинскую силу на службу человеку. Была построена на плечах геркулесовских порога не без экологических ошибок и просчетов великолепная Братская ГЭС.
Падун – это дивная, суровая, по-сибирски первозданная красота. Какая-то таинственная удаль и неописуемая мощь заключались в этом уникуме природы, вызывая у людей, встретившихся с ним, чувства возвышенной гордости, удивления, восторга, полета мысли, поэтического словоизлияния, прилив сил. Встреча с ним оставалась в памяти человека навсегда.
На реке Ангаре, в ее среднем течении, на порожистой части расположено еще четыре порога: Братский (Похмельный), Пьяный, Дубынинскии (Долгий) Шаманский (Ершовский). Они по своему значительны, но не в такой мере, как Падунский. Эти пороги находятся под водой Братского и Усть-Илимского водохранилищ.
(Рудых В.М. Падунский порог // Родословная Падуна / В.М. Рудых. – Братск, 1993. – С. 11-13).
 
Пьяный порог – его уже нет, он ушел под ложе Братского водохранилища. О происхождении названия порога дипломат Николай Спафарий писал еще в 1675 город следующее, «...а именуют порог Пьяным для того, что подле порогу на горах растет коренье пьяное, а как того коренья человек съест золотник или полтора золотника и тот человек пьян бывает сутки и шалит пуще пьяного». Это сообщение Спафария не подтверждается. В настоящее время такого растения здесь нет. Названия порога Пьяный, Похмельный, Пьяный Бык по происхождению связаны или с большой усталостью пловцов, дошедших как бы до состояния опьянения после преодоления трудного пути через самый  бурный, тяжелый порог Падун, или с пьянством, устроенным по случаю преодоления этой трудности. На старинных картах написано Порог Пьяновский возможно, это личное имя.
Есть и другая версия происхождения этих названий. Якобы после преодоления Пьяного порога команда судна обязательно пировала на радостях, а на следующий день с головной болью штурмовала следующий порог — Похмельный.
Тогда путь через главные Ангарские пороги был доступен только для мелких судов и только по высокой воде, при условии что суда проходят с участием местных лоцманов — вожжей и их помощников кормчих, людей знающих, осторожных и решительных. Поэтому к вождению судов допускались только избранные проводники, селившиеся возле порогов. От Братского острога в 6 верстах на правом берегу стоял небольшой утес, который служил основанием Похмельного порога. Порог состоял из трех гряд подводных камней с разбросанными большими глыбами по покатому руслу реки, имевшему падение до 7 метров на версту.
Во время рекостава подводные камни скрывались под водой, и прохождение через пороги не представляло особых затруднений. Но при мелководье они торчали поверху, и тогда суда и лодки могли миновать это опасное место только через разлом, или, как говорили в Сибири, ворота — шириной до 20 и глубиной до 5 метров. Этот разлом находился между камнями первой гряды, и вода устремлялась туда на большой скорости. Пьяный порог считался во всех отношениях опаснее Похмельного. Обычно судно проходило его за три минуты, но какие это были минуты!..
Вожатый должен был точно направить судно в ворота. От его умения зависело успешное преодоление порога. Чтобы попасть в ворота, нужно было поравняться с одним огромным камнем, называемым местными жителями Копной из-за его величины. В этом месте кормчий быстро поворачивал направо — и он в воротах. Если спешил, то лодку проносило мимо и неизбежно разбивало о камни. Копна-камень служил своего рода маяком.
В одной стариной повести приводится эпизод, вполне характеризующий мощь и буйство ангарской стихии. Путешественники, преодолев Пьяный и Похмельный пороги, спрашивают лоцмана: «Всегда ли благополучно проводишь ты суда?» Тот отвечает твердо: «Всегда, потому что мы знаем каждый камешек на реке, на том стоим с малолетства». — «А если кто-нибудь, не зная о ваших порогах, пустится без лоцмана?» — «Так и останется там навеки. Да вот иногда беглые плывут на плотах вниз по Ангаре, мы им кричим всегда с берега: «Вечная память, ребята!»

Шаманский порог – от Долгого порога до Шаманского (второе название — Ершовский) было примерно 157 верст. Это расстояние судно и лодка при стремительном течении Ангары преодолевали за сутки, несмотря на продолжительные остановки.
Шаманский порог считался самым непроходимым. В лоцманской карте Ангарских порогов указывается, что «...в Падуне только 3 раза погружает лодку в волны и в 3 минуты выбрасывает ее с конца на тихую зыбь воды. В Шаманском бьет 19 минут и по крайней мере 30 раз окунает в волны, что при ветре составляет большую невыгоду. В Падуне ворота вдвое шире, глубже и прямее Шаманских, тогда как в последних они узки, мелки и изгибаются между камнями, и эти изгибы надобно угадать по знакам на утесах. Одно неудачное направление кормчих в один миг топит судно».

Пурсей – мыс в Братском море. Мыс находится у плотины ГЭС, остаток скалы, возвышавшейся над Падунским порогом, – это место и водопад, низвергающейся с высокой скалы, на старинных картах назывались Тур, вблизи текла речка Турсей, а название Пурсей нигде не значится. Сейчас трудно сказать, какая связь существует между этими названием. Но то и другое слово пока удовлетворительно не расшифровывается.
Но существует еще одна версия этого названия. Прежде, до строительства плотины, над скалами и между берегами Падунского сужения постоянно гулял мощный поток воздуха, – свежий ветер. По этой особенности микроклимата левого берега, вероятно, – произошло название Пурсей – гуляющей, рассеивающийся ветер: «пургисеятель».
 

Литература:
1.     Мельхеев, М. Н. Ангара. Пьяный порог // Географические названия Восточной Сибири : Иркутская и Читинская области /  М. Н. Мельхеев. – Иркутск, 1969.
2.     Мигалёв, П. Ангарские пороги // Копейка. – 2010. – № 35. – С. 11.